Илья КУКУЛИН

ДВУМЯ самыми яркими событиями московской литературной недели стали совместный поэтический вечер Татьяны Риздвенко и Елены Фанайловой в клубе "Проект О.Г.И." (4 июля) и вечер поэтов - участников "Литературного экспресса Европа-2000" в Музее Марины Цветаевой в Борисоглебском переулке (6 июля). В первом случае - два прекрасных русских поэта (Фанайлова - лауреат литературной премии имени Андрея Белого за 1999 г.) и редкая возможность их послушать в нормальном объеме: Татьяна Риздвенко публично не выступает практически никогда, а Елена Фанайлова иногда выступает, но в основном на сборных вечерах с небольшими подборками. Во втором - не менее редкая возможность послушать лучших авторов Восточной Европы. Дело в том, что, конечно, большинство авторов в "поезде литературной дружбы" общалось на основе общих языков и интересов. А у восточноевропейских поэтов был такой общий язык - русский, который оказался (что приятно) "языком межнационального общения" не в советско-имперском, а в космополитическом смысле - как английский. К восточноевропейцам же примкнул испанский поэт Альберто Порлан, кажется, просто по человеческой симпатии и общей заинтересованности Россией.

Выступили Юрий Андрухович и Андрий Бондар (Украина), Эугениюс Алишанка, Лауринас Каткус и Геркус Кунчус (Литва), Томаш Ружицкий и Яцек Подсядло (Польша) и уже упомянутый Альберто Порлан. Порлан был самым старшим, а большинство выступавших были достаточно молоды - в основном 70-х и 60-х годов рождения.

Живущий в Ивано-Франковске Юрий Андрухович - один из неформальных "гуру" происходящего с 80-х годов обновления украинской литературы. На русском языке только что (в одном из новых номеров "Дружбы народов") опубликован перевод его романа "Резервация". На вечере он читал стихи старые, на Украине известные - цикл "Индия" и другое, с мощным ритмическим "заводом" и сложной игрой интонаций, русскому уху напоминающее Бродского, Ивана Жданова и одновременно нового Александра Ф.Скляра ("Нижняя тундра") (новые стихи Андруховича - нерифмованные и вызывают другие русские ассоциации - скорее с поэтами молодого поколения).

Андрий Бондар живет в Киеве, ему 26 лет. До недавних пор под его редакцией выходила лучшая на Украине литературная газета "Лiтература плюс"; в последние полгода она не выходит, но Бондар (в беседе со мной) выразил надежду на то, что удастся наладить ее публикацию в Интернете. Бондар сделал очень большое дело: на пути к Москве в литературном экспрессе он в сотрудничестве с авторами написал русские (!) подстрочники-переложения с литовского (из Лауринаса Каткуса и Геркуса Кунчуса) и польского. Так что часть вечера шла с "дубляжем" Бондара. Собственные стихи Бондара также по-настоящему хороши. "Хто спостерiгатиме за рухами солнць?/ IBM чи чорний доктор/ чи синiй трактор/ чи липкий scotch/ scottish овоч и проч…"

Межязыковые переходы, кроме Бондара, были представлены Андруховичем: он читал перевод на украинский одного из стихотворений поляка Томаша Ружицкого. Так что многоязычие вечера было не статичным, это были не отгороженные друг от друга национальные резервации, а живое общение авторов и культур.

Из Польши: Яцек Подсядло постарше, Томаш Ружицкий помладше. Яцек Подсядло читал без перевода, польский язык меньше понятен на слух, чем украинский, но слушали его не отрываясь: такая там была виртуозная игра звуков, такая сверхджазовая синкопирующая ритмика, такая тонкая и грустная ирония в интонации, что это можно было воспринять и прямо, почти как музыку.

Так же и с испанцем Альберто Порланом: он тоже читал без перевода. Организатор вечера, поэт и общественный деятель Игорь Сид, прокомментировал всю эту ситуацию - когда аудитория с интересом слушает стихи на незнакомом большинству языке - так, что в основе поэзии все-таки очень ощутима дословесная музыка, интонационное развитие, интонационный жест - и конкретное языковое воплощение сохраняет и доносит до нас эту музыку, даже когда мы не понимаем слов.

Эугениюс Алишанка родился в Барнауле, где его родители находились в ссылке. Он довольно известен в Литве, издавал культурологический альманах "Горожане", опубликовал три книги собственных стихов, книгу эссе. По-русски (в переводах Сергея Завьялова) его стихи уже немного опубликованы - в Интернете; на вечере один из слушателей читал параллельно с Алишанкой эти самые переводы. Было среди них стихотворение "Лучше Для Мужчины Нет", - в оригинале оно называется соответствующей фразой из литовской рекламы - что создавало образ уже не пересечения языковых границ, а космополитической Европы, где одни и те же торговые марки "раскручиваются" в разных странах и можно намекать на рекламные кампании как на эмоциональную "зацепку" в непохожих ситуациях. Однако собственно стихи Алишанки сложные, медитативно-углубленные, основаны на глубокой интерпретации подсознательных и мифологических образов (аналогично, кстати, и новые тексты Бондара, хотя там традиция совсем другая - кажется, соединение новой европейской поэзии с традициями украинской сложной поэзии 20-х годов).

Геркус Кунчус - прозаик и драматург, стихов не пишет. На вечере он читал сверхкороткие прозаические миниатюры на грани рассказа и стихотворения в прозе - с переводами Бондара. Тексты часто язвительные - например, про то, что интеллигенту всегда необходимо держать в ящике стола пистолет, а я вот обшариваю свою комнату, нахожу кучу милых сердцу предметов, а пистолета найти не могу.

Лауринас Каткус, как и двое других, из Вильнюса. Читает с такой внутренней силой, что возникает ощущение: за этим стоит что-то серьезное, не может быть, чтобы это были незначительные тексты. И в самом деле, судя по переложениям Бондара, это очень интересно. "Мы сели передохнуть,/ вытряхнули воду из сандалий. Ели хлеб и сало. //Я на столбике,/ Томас на чемоданчике,/ Мария у ног (еще не начато, Господи, - а уже как улитка)". Другой мир, чем у Алишанки или Кунчуса, - непрерывные путешествия, постоянная настороженность, ощущение странности и непрочности любого существования.

Как известно из Пушкина, переводчики - почтовые лошади просвещения. На вечере в Музее Цветаевой авторы оказались в роли своего рода почтовых кентавров: каждый одновременно - и тот, кто везет, и тот, кого он везет.

И еще о восточноевропейском культурном пространстве. К участникам чтений обратилась с приветственной речью директор музея Надежда Катаева-Лыткина, которая сказала, что именно такими выступлениями жив музей, именно ради подобных встреч он существует. Андрухович ответил ей в конце вечера - в частности, рассказал, что, когда на Украине нельзя было достать книг Цветаевой, ему как-то раз (в конце 70-х) подарили самиздатский машинописный томик на день рождения.