Борис ВЫШЕСЛАВЦЕВ

Автор “Московиады” наконец в Москве

Недавно Москву посетил один из самых знаменитых представителей новой волны украинской литературы. Визит поэта, прозаика и эссеиста Юрия Андруховича состоялся по приглашению столичного литературного салона Крымский клуб, в котором и состоялась встреча с редким гостем; выступил Андрухович и в московской Украинской библиотеке перед соотечественниками — членами землячества. Достигнута договорённость по поводу переводов на русский язык его произведений, до сих пор в России не публиковавшихся. Долгий путь Андруховича в Москву был полон предзнаменованиями.

Весной 1994 года Игорь Курылив, продюсер “Червоной руты” (ВИА, в котором начинала 25 лет назад на Западной Украине София Ротару), посоветовал организатору Боспорского форума современной культуры в Крыму Игорю Сиду пригласить на летние празднества продвинутого украинского поэта Юрия Андруховича.

Вскоре на международном историософском симпозиуме в Ялте пламенный деятель “Руха” Олег Невелюк подарил Сиду подборку стихов Андруховича. Ещё через месяц известный русский стихотворец Алексей Парщиков, оставивший юность в Киеве, сообщил Сиду, что знает Андруховича как одного из лучших авторов недавнего украинского андеграунда. Поп-менеджер, профессиональный патриот и элитарный поэт твердили одно и то же: Андрухович. Сид призадумался.

Как удалось выяснить, Юрий Андрухович был лидером скандальной литературной группы Бу-Ба-Бу (“Бурлеск — Балаган — Буффонада”), с лёгкостью “бравшей” тысячные столичные аудитории. С конца 70-х поэзия в Украине стояла двумя враждебными лагерями — “исповедальников” и “метафористов”. Хмурому противоборству не видно было конца, пока в 85-м не заявили о себе бубабисты, сделавшие ставку на “карнавально-травестийную культуру высокого постмодерна” (по определению Сида). Трое парубкiв — Виктор Неборак, Александр Ирванец и Юрий Андрухович — признавались, что Бу-Ба-Бу — это заговор трех украинцев с целью завоевания мира. Начали с исторической родины. Киев контролировал Ирванец, Ивано-Франковск — Андрухович, Львов — Неборак. Несколько раз в год они собирались вместе и давали представления (чтения, хэппенинги, перформансы — типа акции “Молодой поэт в когтях дельтапланериста”) в одном из городов Украины. Молодежь их обожала. Праздник жизни длился лет десять. Позже Андрухович в одном из своих романов напишет об этом времени: “Он — о! — он умел летать над улицами и потрясать кофейни как никто больше, словно молодой чёрт, вечно меняющий внешность и наполняющий нас до краев новыми гениальными стихами! На помещенной здесь фотографии вы видите его в том обличье, которое он сам квалифицировал, как период “козацкого дендизма” — с гладенько обритой аж до оселедца на макушке головою, с моноклем в левом глазу и во фрачном убранстве — правда, на месте бабочки тут нетрудно угадать высушенную куриную лапку как символ протеста против ядерной угрозы. Он постоянно рисковал — имуществом, талантом, жизнью. Почти все его акции — эти самонадеянные эскапады, исполненные публично, в окружении теле- и видеопиратов — обещали полный провал, однако завершались полным триумфом”.

9 мая 1994 года в Киеве шумно отпраздновали юбилей: Бу-Ба-Бу исполнилось 100 лет (по 33 года — Небораку и Ирванцу, и 34 года — Андруховичу). “Молодость минула... Мы всерьёз задумались о сооружении памятника самим себе”. Они приняли решение начать взросление и разработали план по его реализации. Уже несколько лет игривый Орден Бу-Ба-Бу поступательно превращается в солидную Академию под тем же наименованием. Беспримерный план групповой возрастной метаморфозы рассчитан на 12 лет. Ежегодно члены Ордена присуждают премию за лучшее стихотворение года и на этом основании принимают в члены Академии нового автора. В конце концов академиков должно стать 15 (цвет украинской литературы). На такое Сид, автор программы “превращения Крыма в мировой культурный полигон”, не мог не откликнуться. Он пригласил Андруховича на Боспорский форум.

Юрий отказался (уезжал читать курс лекций в Берлинском университете). Но виртуальный контакт продолжился. На следующий Форум в 95-м Андрухович не попал из-за командировки в Польшу. Гордые киевские журналисты с удовлетворением отмечали, что знаменитые украинские литераторы, приглашенные на форум знаменитых российских литераторов, “не сочли возможным подтвердить предварительное согласие личным присутствием в Крыму”. Для такого ехидства действительно имелись некоторые основания: в своё время Андрухович был активнейшим членом первоначального романтического “Руха”. Но Сид не верил, что под отказами Андруховича имеется политическая подоплёка, так как относился к нему как поэт к поэту.

Между тем, за годы телефонного знакомства Андрухович превратился в прозаика. Его романы были переведены на несколько европейских языков, он со скандалом вышел из состава СП Украины, успел отказаться от номинации на государственную премию Украины, инициировал в своей стране учреждение новой писательской организации, стал одним из наиболее авторитетных специалистов в области современной украинской литературы (один из основных участников проекта “Малая украинская энциклопедия актуальной литературы”), защитил диссертацию по филологии, вошёл в экспертный совет украинского отделения Фонда Сороса, и наконец — во время выборов был доверенным лицом будущего ивано-франковского мэра.

Всё это время Сид тоже не стоял на месте. Он переехал в Москву, открыл там Крымский клуб и продолжал зазывать к себе Юрия, теперь уже для выступления на новой площадке. В ноябре-декабре 1997 года в “Литературной жизни Москвы” авторский вечер Ю. Андруховича в Крымском клубе анонсировался дважды. И оба раза отменялся. Дух Андруховича уже начал собирать маленькие московские жертвы: поэты Герман Лукомников и Иван Ахметьев, всегда открытые всему новому, обманутые объявлением, пришли послушать далёкого гостя в достопамятные лютые декабрьские морозы (–35!). Потом страшно ругались. Лёгкие сомнения в существовании Ю.А. стали посещать уже и самого Сида.

Андрухович, между тем, существовал и даже имел свою московскую историю. В 1989–91 годах он учился на Высших литературных курсах при Литинституте, и “был свидетелем агонии последней из Российских империй”, что отражено в его романе “Московиада”.

Первый роман Андруховича “Рекреации” был опубликован в издававшемся до этого в эмиграции либеральном журнале “Сучаснiсть” (“Современность”). Первый киевский номер журнала открывался приветствием Кравчука-Освободителя и интервью с проповедником свободной экономики антисоветчиком Збигневом Бжезинским. Следующим шёл вольнодумец Андрухович. Их объединяло пьянящее чувство свободы. Роман был воспринят традиционной украинской критикой в штыки: “Молоде поколiння тим тiльки й живе, щоб випити i... А якою мовою они говорять! Мало iм русизмiв, чужу лайку ще потрiбно. Хiба можно так зганьбити нашу прекрасну, солов`iну рiдну мову, мову Шевченка?! Це ж порнографiя!”. За Андруховичем потянулся шлейф “украинофоба”.

Не лучше оказался и второй роман Андруховича “Московиада”, приятными сюрреалистическими подробностями московской жизни создавший автору репутацию “русофоба”. В результате Андруховича несколько лет не печатали ни в России, ни в Украине. Пока он не разразился весёлым саморазоблачительным романом “Перверзия”, принесшим европейскую известность, местами доходящую до славы. Когда Андрухович приехал в Польшу сразу после Умберто Эко, столичные газеты писали, что Варшава превращается, наконец, в мировой культурный центр, если её посещают такие великие писатели, как Эко и Андрухович.

Конечно, перевели “Перверзию” в Италии и Германии, начали печатать тексты Андруховича в Австрии, Швеции, США, Канаде и других землях, обременённых комплексами культурных меньшинств или исторической уязвлённости. Впрочем, какие земли не обременены этими комплексами? (Судя по всему, Андруховичу не миновать мировой славы.) И в каких землях не встречаются, несмотря на всю катастрофическую историю места, такие люди, как Станислав Перфецкий, главный герой “Перверзии” — склонные к счастью и похожие на молодых богов? И кто из них таки бывает счастлив?

И вот Он в Москве. Оказалось, что живой Андрухович похож совсем не на сорвиголову-перформера, а скорее на немецкого университетского писателя. Вероятно, он не всегда был таким. Старушка-землячка в украинской библиотеке мечтательно вздохнула: “Какой вы теперь стали импозантный мужчина, я вас и не признала”.

На вечере в Крымском клубе он представил собственное творчество, прочитав стихи (в оригинале и в русских переводах А. Макарова-Кроткова и И. Кручика, публиковавшихся в “Дружбе народов”) и автопереводы эссе и прозы, а также рассказал о сегодняшней ситуации в украинской литературе. Хотя слушателей в Крымский клуб в этот вечер собралось сравнительно мало (всё так же ленив и нелюбопытен русский народ), среди публики были замечены известные писатели и поэты Игорь Клех, Герман Лукомников (Бонифаций), Дмитрий Кузьмин, филологи Елена Трофимова, Сергей Преображенский и другие узнаваемые лица. Дмитрий Бак — известный критик, львовянин по происхождению — доставил себе удовольствие беседой с Юрием рiдной мовою. Пара литературоведок переглядывались с Андруховичем, припоминая весёлые деньки, проведённые на херсонщине в 91 году во время конференции по авангарду.

Ошеломляющее чувство, что украинская литература таки существует, не покидало его спутников все дни его визита.

“...Он покинул этот город... И каждой оставил что-нибудь от себя, какую-нибудь свою частицу, a kind of magic. Кому досталась новенькая тетрадка стихов, кому — предвоенная губная гармошка, с какой ходил в бой неведомый солдат Вермахта, кому ещё — гипсовый факсимильный слепок его члена. Он любил дарить. Свои вещи, мысли, образы, тело и душу. Мы и сами не замечали, как ходили, им одарённые. Пока наконец его не стало”.*

* В очерке использованы фрагменты из романа Ю. Андруховича “Перверзия”.