*** Не знаю даже, бабуль, как начать это своё стихотворение. Извиняюсь за всё и сразу и за будущее. Ты звонила мне из своего города и моего в прошлом, Ростова – на дону, там стоят туманы сигаретного дыма гопники кусают губы и переминаются с ноги на ногу, течёт эта срамная река темерничка, всем там отморозкам привет передавай из Москвы, деньги появятся вышлю им на дорогу потусуюсь, донскому табаку группе каста, всем привет Жиганам – пацанам, ты спрашивала меня что за фигню я пишу, мои взгляды на поэзию, я тогда стушевался, да, сказал что много пукаю и пускаю слюну и матюкаюсь, и что стыдно бабуль, жутко стыдно что не смогу тебе нечего сказать, не сможешь ты её мою поэзию употребить рассказать подругам! Бабушка, прошло детство, я тебя не любил, ты закатывала соленья, а я гадил в эти банки, я не жалею и оправдываюсь, не надейся старая, годы пролетели, и внучок вырос приобрёл свой вкус, обрёл качество, спасибо тебе, Ба, Христос тебя хранит, общечеловеческое. Годы скоротечны, летят не успеваешь глазом моргнуть, чик и нет. Умирают, ветераны, умирают ба, и ты умрёшь, я не скоро, а вы голосуете за путина деловые колбасы идёте и нам срёте на головы сраные кашёлки, посылаете нас в Чечню на альтернативку, суёте нас в дурдома, роетесь по карманам ищете в них дозы, вам умирать Ба, заебали вы воду мутить, разве вам Христос нечего не говорил про смирение и покаяние? Ба, я даю тебе оплеуху чтобы потом тебя отнести в кроватку на руках, ты старая у тебя больные ноги. У нас тут в Москве всё хорошо, я сыт красиво одет, работаю Ба, успокойся работаю, вспомнил сейчас у нас тут художник Петлюра он геронтофил, содержит бабушку, я тебе тоже такой судьбы желаю, сердце всё время за тебя сжимается Ба, покойся с миром мы тебя все отстоим, по-любому, и твоё дело время, мы знаем его линейную перспективу, точнее имеем в виду. Ба, не обижайся, ладно? Я пошёл нужно выходить, идём на пати слушать техно клубится, хуячится, успею ба ещё напишу, пакеда, Ба, чао-какао. ъ *** Сижу на улице. Холодно. Трясутся руки. Москва. Под бочком – пиво «Три богатыря». Одинокий, холостяк, раздираемый притоворечиями. 19 лет, 19 см. На газоне рядом со мной лежат псы. Один чёрный, другой белый, чёрный с жёлтыми подпалинами. На железном заборе граффити: «РНЕ». Двор забит огромным количеством малолитражек Жадан сказал бы «цвета губной помады их владелиц». Мимо проезжает ментовоз, звук сирены вторит моей… Ничему не вторит, фигня. Я родился в Ростове-на-Дону. И подписываю все столичные формуляры. Диана Мачулина всё время говорила: всё, что не убивает – делает сильнее. Данный текст я посвящаю маме, Потому что она приезжала ко мне в детские оздоровительные лагеря, Привозила мне сгущенку, которые потом выпрашивали парни постарше. Спасибо, мама, что ждала и верила (программа «Жди меня»), спасибо за то, что рвёшь свою жопу в Москве, скверном, северном городе, за просто так, В ГУЛАГе у Солженицына, не помню кто рассказывал – есть эпизод: чувак согревается сигаретой; Я тоже курю. Подходит голубь – наверно, самая тупая птица на свете – подходит ближе – где хлеб? Иди в жопу. Кидаю в него окурок. Он капитулирует. Он не может дать мне сдачи. Улетает. А я остаюсь.     *** 173 -09-09 – телефон психологической поддержки москвичей, – слышу на эскалаторе, гомерическим хохотом разражаюсь. Позвоню туда и пожалуюсь на реформы: Не отбирайте у нас губернаторов! А они будут меня успокаивать: – Успокойся, это пройдёт, возрастное. У тебя волосы на груди растут? – А чего? Зачем мне? – Ты какой-то гладкий и несолидный. – Ну да, – говорю. – Фиг с вами. Можно считать, что вопрос исчерпан, вешаю трубку, ложусь на кровать. В голове гудёж, как будто я с Жаком Ивом Кусто погружаюсь под воду, и мы сейчас на глубине сто метров, а через 5 сек. уже на километр и уже с глубоководными рыбами. Они фосфоресцируют, у них нет глаз, похожи на резальные кухонные доски, не представляю – чем они там занимаются? Я – невоспитанный человек с дурным вкусом. Смертник, как и все. Я не о Ксюхе Собчак говорю, ей, может, похуй, Она за всех живёт. Я спускаюсь в метро. Люди стоят, как зомби, охуяренные по голове палкой, тупо рассредоточенно двигаются. У меня тоже тупое лицо. Пояс, понятно какой, и колготки понятно какого цвета. Пиздец котёнку, больше ссать не будет. С судьбой покончено, захожу в вагон крадучись. Слишком я цветной, чтобы на мне можно было останавливать взгляд. В наушниках играет музыка. Но я её не слышу. Иду сзади баяниста, ему в Афгане снесло полчерепа, смешной парень. Он покидает вагон, а я остаюсь в этом. Сажусь рядом с тучной бабушкой. Пи-и-изды-ы-ык! – и она, и все её внутреннее дерьмо разлетается по вагону, погибают люди, ты, я и другие. Почему и за что? Я просто довожу их мысль до конца, ускоряю, как меня ускоряют другие. Эдакая фигня, юла, поёт Кармен, танцуй, как молодой, ты не потеряешь свою молодость, ею живут другие. Мы все живём в «Виллабадже» – городке немытой посуды, и сюжет разворачиватется в «Сказке о потерянном времени».   *** Полноправных героев не бывает. Я знаю, не спрашивайте почему. Есть единомышленники, которые в конце концов кидают друг друга в ближайшей канаве. Все творческие союзы стимулируют себя наркотиками, все сообщества имеют единый центр, тут уже нет систем явок конспирации, они сами себя палят по мобилам, орут давай оттопыримся, мудаки, им не нужно сопротивлятся. Тебя оплатят, купят, накормят, оденут, будешь сидеть петь как соловей в золотой клетке. Зет реал шит – ниггер! Смотрел «лики смерти» – пиздец, в Африке обрубают клитора, чтобы девочки не могли мастурбировать, вся их сексуальность это репродукция, евреи рубят свои колбаски, меня не интересует членовредительство, но и наращиванье фигня нового времени, разрубание пополам, полтора землекопа. Гришковец – ты слишком много пиздишь, я спал на твоих выступлениях, мама бы наверное плакала, дура! Зе реал шит – ниггер! Новая фабрика, новый дом, новые российские сериалы, новые капиталы, политика искусство, инсвестиции, подрываете и угнетаете меня и многих изнутри, невозможно жить когда они знают тебя «наперед» и над тобой смеются, опыт Селина неповторим. Во мне происходит обратное Витману движение, прочитайте его наоборот, я выкинул его книгу, я ищу противоречия и пытаюсь всё уравновесить, обратить внимание, но не остановить, нужно смотреть вперёд, в общем мне не интересен каждый из моих образов-однодневок, я не стремлюсь в века, говорить суждения, которые кого-то спасут, нет. У всех судорожное сознание, постоянные конвульсии даже в голосе, часто заходит девчонка после спидов, у неё дергаются губы и она в красных пятнах, «скоростушки» - они их так еще называют. Не гони, в своем чёрном бумере, не гони, ниггер, почитал «психопата», пришёл на выставку Авдюши, кружок студенток-выпускниц, журналисток, хищных сучек, яд, яд, клубы яда слетали слюдой с их губ и липли к стенам, подумалось, Авдей если увидел это всё им пальто обоссал, или ущипнул за мягкое место. Ё, Шеф, Децл, Мисс Ти, Жорик, поди чё скажу, респект вам пацаны, легалайз и дорогой шампунь каждому по по бокалу, Цаааарррррь Гооооорыыыыы, все скины пидарасы!