В Москве его знают давно и печатали ещё в газете “Гуманитарный фонд” в начале 90-х. Сейчас его рассказы печатают в журналах “Шестая колонна” (в № 1 - см. мой материал в одном из предыдущих выпусков “Пегаса”) и “Забриски Rider” (в № 6-7). Но в основном он известен через Интернет и Фидонет своими текстами под названием “Растаманские народные сказки”. А живёт он в Полтаве на Украине.

Так вот, радость новых хиппи (и не только их) Дмитрий Гайдук выступил в Литературном музее в Москве 9 июня. Место его выступления в некотором смысле оказалось очень подходящим.

“Растаманские народные сказки” (в этом году вышедшие в Полтаве отдельным изданием) выглядят вроде бы как литературно оформленные “телеги”. “Длинная телега про дядю Хрюшу”, “Кака старый растаман в Африку ходил” и так далее. Много вкусных жаргонизмов, поток замечательно схваченных интонационных переходов: “Сидит такой себе штангист у себя дома, пиво пьёт, кальбасу кушает, шуфика по мафону слушает, потом ван-дама по видику смотрит. Офигенный себе штангист: репа во! плечи во! спина как футбольное поле - но только не прёт его вся эта жизнь! Нет, не прёт! Хочется штангу потягать - ну, он же штангист, в натуре, - а штанги-то и нету. Потому что межсезонье”. Дальше обыграна и спародирована известная идея о том, что человек может сделать себе наркотик из всего: из штанги, из плавания, из автомобильного спорта...

Никакой это, конечно, не наркоманский и не растаманский фольклор. Это литература. Безусловно, выросшая на растаманской-хиппистской культуре, но критичная и рефлексивная.

Однако сцены из жизни растаманов у Гайдука отличаются странной застывшей идилличностью, и эта идилличность мила, но несколько душновата. Это не мучительное и радостное взросление, не путешествие в поисках действительности, как у Гекельберри Финна, Холдена Колфилда и их последующих сестёр и братьев. Живут себе на месте, косяки курят, паровозы вдувают, притчи рассказывают. “И детей ихних никто с рая не выписывал, и внуков. И до сих пор мы все в раю живём, только не всегда в это врубаемся. Зато когда врубимся - ну, короче” (“Священная история”). Лозунги о райской жизни звучат не как радостный прорыв, а скорее как любимая песенка.

Можно, конечно, сравнить эту идиллическую “почти-бесконфликтность” с сонной неподвижностью гоголевского Миргорода (дескать, традиция по месту проживания Гайдука), но вряд ли это полезно. Скорее, это необходимый угол зрения на состояние тихой просветлённой отвязанности, критическое развитие традиции - впрочем, самоирония в сознании хиппи-или-битника присутствует относительно часто.