"ПОЛУОСТРОВ"
Сборник стихов,
М., “АРГО-РИСК”, 1997

Николай ЗВЯГИНЦЕВ

Комендант группы “Полуостров”.
Интересное у этого человека чувство юмора. ВОЗДУХ.*

 

* * *

Попробуй на зубок движение расчёски,
Невидимое здесь и ровное внизу,
Для видевших тебя на поле Каланчёвском
Искавшей для себя пустую полосу.

Есть город Ливерпуль за пятнышком Варшавы,
Побеги и плоды невиданных рассад.
Там мышка побежит от мельничного шара,
Запутается дом в намокших волосах.

Настолько далеко, что буквица литая
Быстрее добежит, чем ты по проводам,
Где столько фонарей московского Китая,
Распахнутый халат, под вёслами вода.

Приляг на локоток, приветствуя пехоту,
Ушедшие часы и чистый колосник,
Подросток-потолок охотничьего хода,
Где видели меня в падении блесны.

 

 

* * *

Дарю Вам сумерки левее пассажира,
Пустое зеркало, зелёное на нём,
Где, даже выгнувшись, как первая пружина,
Не надо чокаться страховочным ремнём.

Где даже влага с опрокинутых тарелок,
Как будто музыки на ботах нанесут.
Но если выглянуть, то спутники стареют,
Бегут на фары, как животные в лесу.

 

 

* * *

Уснули в Харькове перед югом
Моя лиса, её проводник,
Возня мышиная нижних юбок,
Коробка прозы и болтовни.

На лике Таврики след солёный.
Возможно встать на пустой мешок,
Ловить тепло для мышей – полёвок
В забытый севером капюшон.

Имея светлый участок кожи,
Октавой выше цепочку вод,
Для всех попутчиков и прохожих
Топила в городе поплавок,

Хотела плавиться, просыпаться,
Питаться выстрелами весла,
Как белый бант на фаланге пальца,
Как вишня с косточкой пополам.

 

 

 

* * *

В конце зимы любимая дверь,
Где я во сне потерял колено,
Где между рам Антиной, Север,
Чужая пешая королева.

Вот весь в снегу перронный билет.
Пустите в плен прошлогодней шубы,
Где грудка рыкает, аки лев,
Вторая пуговка кажет зубы.

Помимо яблок или конфет
Я так хотел, чтоб это случилось
У наших ног во второй строфе
Одежных праздников и починок.

Но бывший юг и небесный шум,
Когда я падал в конце романа
В том самом месте, где парашют,
Как будто мальчик ногою маму.

 

 

 

* * *

Спешил со всех охот к заправке зажигалок,
Любовно ворошил лисичьи адреса,
Где мыслился поход и дробь не достигала,
Где маковых вершин чурается оса.

А город пробегал, и в нем чинили мебель.
Из малого окна над лиственной водой
Кирпичная труба, как лестница на небо,
К песочнице тропа, что Гданьский коридор.

 

 

 

* * *

Когда ты здесь и зеркало Трои
Держит дыханье твоё земное,
Прыгая с первого на второе,
Забуду свои промокшие ноги.

Но могут ли быть отдельные главы
И разные вещи на спинке стула,
Когда представлю, какая могла бы
Грезить покупкой мануфактуры,

Чертить товарные номиналы
И города медленные химеры
И ждать трамвай и небес над нами,
Как первую зимнюю перемену.

 

 

 

* * *

На лавочке написано: Люба или Катя,
Внизу пересекаются Волга и Ока,
Холодеет радужка сентябрьского заката,
Стягивает голову бегущая строка.

Сколько бы ни снились мне корни или кроны,
Ставшие озерами парные следы,
Наша авиация — железная дорога:
То же снисхождение к поверхности воды.

Все мои знакомцы со смычками наготове,
Будущие хлопальщики, если попаду,
Впрямь ли вы уходите, как таксомоторы,
Если вас услышали в наветренном ряду.

Когда на вас оглянется половина зала,
Шелохнется музыка на глиняных ногах –
Это ваша спутница с блестящими глазами,
Злей виолончели шоколадная фольга.

 

 

 

"МАЯКОВСКАЯ"

Особые права и пряники на сдачу
У серых ездоков и палевых собак,
Где просто не смотреть, как некая заплачет,
Как чиркает крыло по чутким коробам.

Но радует глаза черемуховый панцирь,
На уровне лица полковничий кадык,
Когда ты там внизу становишься на пальцы,
Стараясь не достать неровностей воды.

 

 

 

* * *

Красавцы танки вошли в Харбин.
А вышел дяденька на балкон,
С конца тупого яйцо разбил
И выпил тёплое молоко.

Ещё пульсируют пузыри
Небес Вертинского, и война,
Как лужа масляная, горит,
Как лампа маленькая одна.

Но вот читаем же между строк,
Тому полсотни и тьма имён,
На стену лезущий говорок
Того, что в спутники не возьмём.

Готов радетеля обласкать,
Посватать пуговицу с сукном,
Но те, придуманные, войска
Уже рассеяны в остальном.

 

 

 

* * *

Когда под гору мама с сыном
Спускались против освещенья,
Миндалик утро раскусило,
Вошло в межлиственные щели.

Но голос пятницы ближайшей,
Еще твой запах после душа,
Еще в долину убежавший
Любитель шашек и подушек.

Но за несбывшееся "ближе",
Боязнь под утро удивиться
В тебя из форточки Парижа
Палил поручик Костровицкий.

Я тоже с этой батареи
Сидящих гладкими столами
Делил на Мнущих Сигареты
И Настигающих Воланы.

Но мне мерещатся палаты,
Бильярдной зелени побеги,
Где все простукивают клады,
Стена кирпичная робеет.

 

 

 

ПОСЕЛОК "СОКОЛ"

Когда переезжаю железную дорогу
И вижу станцию "Серебряный Бор",
Представляю одежду среднего рода,
Подобную россыпи желтых грибов.

О, вечный испуг посторонних суток,
Игры коврика и ключа,
Чужая парусная посуда,
Лес у города на плечах.

Прими cache-cache бельевых застёжек,
Мой наполовину бумажный дом.
Ты похож на фруктовый ножик,
Взявший яблоко на поводок.

Мой приятель на букву "слово",
Древо, мокнущее изнутри, –
Хочу поделиться своим уловом,
Новой девочкой без перил.

Она выдаёт перемену погоды,
Как на срубе полоска цифр.
Так партером бегущие воды
Можно придумать на букву "рцы".

 

 

 

* * *

Украинская сметана, мой любимый замполит!
Снегирёва капитана зима хочет застрелить.
А он пальцами обрывок, будто кожу на руке,
Как проскакивает рыба сквозь подземный турникет.





* Аннотация Н.Звягинцева