Даур ЗАНТАРИЯ
Платье Моники
как нацональная хоругвь
На амурные истории
американского президента, из-за которых так
сильно досталось Багдаду, не может ПСЧ
(постсоветский человек) реагировать иначе, как
восклицанием: “Во, блин, живут, а я тут
вкалывай!”. А громкие слова о том, что
американский народ должен знать, куда идут его
деньги и.т.д., действуют на ПСЧ, так много
настрадавшегося в последние годы от
популистских слов и их произносящих, лишь
определенным образом.
В ответ на
расследование президентских похождений,
стоивших “налогоплательщикам” (кавычки встали
тут непроизвольно) энных миллионов долларов,
президент-повеса шарахает по Ираку сверхоружием
уже миллиардной стоимости, хотя, если бы он мог,
удар безусловно был бы нанесен не по радарам
Хусейна, а по тому дворцу правосудия, где этот
зануда-Кеннет просиживает. И этот поступок, так
же, как и тот, что совершён, встретил бы у нас
ворчливое понимание.
Тем более, что тут у нас
прокурор - отрицательный персонаж блатных песен,
способных выудить мужскую скупую слезу у любого
ПСЧ, буди он хоть уголовник, хоть академик.
Расклад против Билла.
Бывший охранник
Клинтона дает, как говорится, полный расклад об
адюльтере пятилетней давности своего шефа,
своего благодетеля. И народу предлагают
возмущаться шалостям Билла, а не предательству
сего охранника, который его сдал ради шумихи
вокруг своего имени. А Билл, надо полагать, ему
верил. А что бы делал этот бравый парень, попади
он под пристрастный допрос, который угрожал и
угрожает ПСЧ в его повседневной жизни ежедневно
и ежечасно, - допрос, ксатати, совсем без адвоката.
Не говоря уже о том, как к этому должен относиться
некий советский служивый, которому приходилось
совершать чудеса самоотверженности и храбрости,
выполняя приказ и оставаясь анонимным, т.е.
заранее осознавая, что ему предстоит унести свою
тайну в могилу, скрыв ее даже от жены и детей.
Далее. Еще понятно,
когда заставили запеть Монику. В конце концов она
- женщина (не при феминистках будет сказано),
страдавшая от того, что “в ее жизни было мало
перца”. А таперича и перцу как в трюмах
Магеллана, и баксов хоть отбавляй (хотя она в них
и раньше не нуждалась, но в Америке культ self made man),
и прославленности на всю Америку и на весь мир
(хотя Америка уже есть весь мир для
самодостаточного американского народа).
Душу ПСЧ как раз больше
возмутят тщеславные политики, вынудившие
девушку вытащить на свет Божий сокровенное
платье. Она хранила-то платье не для того, чтобы
годы спустя протянуть его Кеннету. А копающиеся
во все этом во имя того, чтобы укрепить чистоту
нравов у правящих верхов и не ведали, что
превратят это платье с пятном в поруганную
национальную хоругвь.
И совсем иное дело та
уже немолодая дама, спустя года по случаю
вспомнившая о скабрезном предложении Клинтона и
в запоздалом возмущении оценившая в 1,5 миллиона
баксов не что иное, как свои честь и достоинство.
И тут ПСЧ скажет, будучи воспитан в советской
школе, зато на дворянской литературе, что честь и
достоинство, коли они есть, то не имеют цены, а
ежели, - собьется даже ПСЧ на высокий стиль, - на
них есть цена, то это уже не честь и тем более не
достоинство.
Претензии к Саддаму
Хусейну и наказания, применяемые, в общем-то, к
государству, расположенному на другом полушарии,
и его народу, так же гипертрофированы, как цена за
честь и достоинство фурий, которых натравили на
американского президента. Так мыслю я,
родившийся и выросший в стране, где люди и не
мечтают о такой роскоши, чтобы честь и
достоинство защищались судом, но при этом все
население от мала до велика осуждает ввод войск
не только в Афганистан, но и в Чечню.
Happy end & OK
Америка, желает она
этого, или не желает, предстает перед здравым и
изощренным рассудком ПСЧ в качестве
чудаковатого, ненашего, но зато безумно богатого
выскочки. Конечно же наш народ об Америке
ничегошеньки не знает. Даже наши юмористы,
глазами которых ПСЧ привык смотреть на мир,
возвращаясь из поездок в эту страну, могут
рассказать жадно внимающей ей аудитории лишь
байки, которые она могла слышать там от своего же
брата, чуть раньше него приехавшего в Америку.
Но какой бы другой ни
была Америка, наверняка простые люди там больше
заботятся о том, кто у них шериф, кто окружной
судья и кто пастор в своем Твин-Пиксе, чем кто у
них президент в стране. Можно себе такое
позволить в благополучной стране. В пятилетку
раз население призывают на шумные президентские
выборы, убеждая его в том, будто бы оно выбирает
славного парня, такого же, как большинство
американцев. Но обыватель, составляющий
абсолютное большинство и избирателей и
налогоплательщиков, как и положено в
благополучной стране, не может верить в это
искренне. Он знает, что власть имущие не станут
жить той же моралью, что и он. Ибо ступени к
вершинам власти так круты, что легче взбираться
по ним, опершись на посох надежды стать хоть
немного выше закона. Все слегка учили историю:
много было диковинного в тысячелетней истории,
но нигде и никогда не изобретали прозрачных
спален для властей.
Как тут не вспоминить
Венечку Ерофеева, между Павловым Посадом и
Назарьево воскликнувшего об Америке: “Свобода
так и остается призраком на этом континенте
скорби”. Как не скорбеть в душе, если ты должен
постоянно улыбаться и восклицать “ОК!”, а все
фильмы, которые смотришь, кончаются happy end”ом. Вот
ПСЧ, например, ни за что не уступит с таким трудом
завоёванное им право на грусть. ПСЧ помнит, с
каким боем лучшие люди боролись за право на эту
самую грусть, как дерзко убивали его любимые
литераторы своих героев, рискуя не менее
всамделешних убивцев. В СССР даже жанр в кино
такой в своё время восторжествовал - грустная
комедия. Она порою была не смешна, порою и не
комедия вовсе, но грустная была от начала до
конца. И ПСЧ не предаст эту свою юношескую любовь.
|