Алексей КУЛИКОВ
СРЕДИЗЕМНОМОРСКИЕ КОРНИ ПОНТИЙСКОГО ПИРАТСТВА
К числу наиболее древних человеческих профессий можно с
уверенностью отнести и пиратство (связанное с водными бассейнами тайное,
а также явное хищение имущества с целью его присвоения, совершённое группой
лиц по предварительному сговору или без такового, а также совершение противозаконных
сделок, связанных с его хранением и сбытом). Пиратство своей древностью
превосходит даже журналистику, возникшую только с появлением письменности.
Свидетельства об удачных предприятиях древних джентльменов удачи стали
той основой, на которой формировался богатый средиземноморский эпос. Троянская
война, странствования Одиссея, подвиги Геракла, и даже знаменитый поход
аргонавтов в Колхиду за золотым руном - всё это может быть рассмотрено
как доказательство великой древности эллинского авантюризма.
В античности пиратство было кровным братом торговли, тем более что последняя
никогда честно не велась. Нередко торговец и разбойник выступали в одном
лице, и финикийские, киликийские пираты занимали свою нишу на средиземноморском
рынке, занимаясь посредничеством, контрабандой и работорговлей. Жажда
богатства, подвигов, стремление постигнуть неизведанное привела греческих
авантюристов к Боспору Фракийскому, за которым открывались бескрайние
просторы Понта. Со свойственным человеческому мышлению дуализмом, древние
первооткрыватели сопоставляли Фракийский Боспор с Геракловыми стопами,
устье Дуная с дельтой великого Нила, Крымский полуостров с благодатной
Италией, отроги Кавказа с горами малоазийского Тавра.
Сходны были течения и ветры, очертания берегов, но занятия местных жителей,
их нравы и обычаи оставались ещё долго загадкой, множа самые невероятные
слухи об аримаспах, амазонках, сказочных грифонах и несметных запасах
золота, которые они стерегут. Поход аргонавтов во главе с Ясоном в златообильную
Колхиду - вот первое яркое свидетельство об экспедиции греческих авантюристов,
которые незвано явились ко дворцу царя Ээта и похитили два самых больших
сокровища - золотое руно и красавицу-дочь Медею. Сюжет развивался, как
в самых захватывающих пиратских романах: измены, погони, любовь, ненависть…
Всоре для жителей побережий Понта заморские гости стали и постоянной угрозой,
и носителями благ новой культуры, и желанной добычей, если не удавалось
прийти к "честному" соглашению.
Обитатели Фракии, например, с таким энтузиазмом занялись новым делом,
что вскоре сами быди вынуждены разделить межевыми столбами участки побережий,
чтобы решать споры о том, кому принадлежит случайно приставшее к берегу
или выброшенное волнами судно. До этого нередки были случаи, когда на
добычу набрасывалось сразу несколько шаек грабителей, и между ними разворачивались
настоящие сражения на глазах обречённой и удивлённой команды.
В обычае у крымских тавров и балаклавских листригонов было заманивать
проходящие корабли в опасные места с рифами и мелями, для чего на вершинах
скал расладывались большие костры, которые беспечные мореплаватели принимали
за маяки. Пленников редко оставляли живыми, обычно их приносили в жертву
таврской богине Деве (сходной с греческой Артемидой ). Несчастных обезглавливали,
тела сбрасывали с море с прибрежных скал, а ценные трофеи - отсечённые
головы - помещали на длинных шестах в святилище.
Северокавказские пираты в своей жестокости не уступали таврам и фракийцам.
Страбон сообщает о нескольких народах - ахеях, гениохах, для которых разбой
на побережьях и в открытом море стал основным занятием. Они обитали в
районе от Анапы по Геленджика, селились в тёмных ущельях и на неприступных
скалах, а свои лёгкие быстроходные камары прятали в прибрежных зарослях
и расщелинах. Камары, очевидно, были долблёными однодеревками и длинными
узкими носом и кормой; защиту от волн давала надстройка наподобие кочевой
кибитки; экипаж состоял из нескольких десятков человек. Для карательных
рейдов греческих кораблей камары были практически неуязвимыми.
Как в своё время на Средиземном море, так и на Понте пираты, контрабандисты,
авантюристы стали мощной силой, с которой должны были считаться и заморские
гости, и метные правители.
С целью продемонстрировать свою военную мощь Афинами, заинтересованными
в свободе и безопасности морской торговли, была предпринята экспедиция
крупной по тем временам эскадры из 10 боевых кораблей во главе с навархом
Периклом (V век до н.э.).
В IV веке до н.э., когда господство афинян на Понте было подорвано, Боспорское
царство приступило к активным действиям по захвату новых территорий, портов
и рынков сбыта. Все города по обе стороны Боспора Киммерийского оказались
под властью местной династии Спартокидов, все за исключением Феодосии,
известной своим богатством, вместительной гаванью и корабельными доками.
Все попытки боспорцев взять город приступом, изморить долгой осадой и
морской блокадой оказались безуспешными, поскольку Гераклея Понтийская,
в то время ведущая морская держава на Понте, помогала осаждённым оружием
и продовольствием.
Естественно, что всякие прямые отношения Гераклеи с Понтом были прерваны.
И тем не менее масса товаров гераклейского производства продолжала поступать
на Боспор, о чём говорят находки амфор с именами производителей, оттиснутыми
на глине.
Очевидно, что боспорские цари сумели договориться с понтийскими пиратами
и использовали их суда для операций на море и захвата вражеских морских
караванов. Пираты получили двойную выгоду - полную свободу действий и
солидные доходы от грабежа и контрабанды. В итоге Феодосия пала, и вчерашние
союзники боспорцев стали опасными врагами.
Сил одного Боспорского царства для борьбы с пиратами оказалось недостаточно,
и с помощью союзников, заинтересованных в очищении вод Понта от пиратов,
царю Эвмелу удалось восстановить свободу торговли, что было воспринято
всеми эллинами как величайшее благодеяние.
Но даже в последующие, относительно благоприятные времена ни один купеческий
корабль не был застрахован от внезапного нападения. Пираты часто под видом
купцов приставали к берегу, вели торговлю, содействовали в заключении
крупных сделок, зачастую незаконных, занимались работорговлей и нередко
обманом и хитростью заманивали на свои корабли свободных греков, обращая
их в рабство. По греческим законам ни один свободнорождённый эллин не
мог быть насильно или добровольно обращён в раба, и взятому пиратами в
плен человеку достаточно было найти хоть одного свидетеля, который мог
подтвердить права свободного рождения потерпевшего. Но на практике это
было непростой задачей, поскольку работорговля становилась всё более изощрённой,
а деловые связи понтийских и средиземноморских коллег были всё более прочными.
В итоге пиратство стало одной из наиболее передовых отраслей древней экономики
Средиземноморья со своей инфраструктурой, социальной базой и налаженными
политическим связями.
И когда в Восточном Спедиземноморье столкнулись интересы двух великих
держав - Римской республики и Понтийского царства Митридата VI Эвпатора,
или Митридата Великого, - борьба за моря вступила в новую фазу. Митридат
сумел привлечь к себе силы финикийских, киликийских и понтийских пиратов,
которых римляне неизбежно лишили бы традиционных источников дохода.
Однако изменчивая судьба привела Понтийское царство к полному поражению
на море и на суше, а самого Митридата к трагической гибели. Уцелевшие
пираты снова приобрели благообразный вид честных негоциантов . Открывшиеся
перед ними перспективы "теневого бизнеса" в пределах всего внутреннего
Римского моря, включающего и Понт, были много соблазнительнее прежних.
И если эпоха римского владычества на Понте считается расцветом морской
мировой торговли античного времени, то с полным правом это можно сказать
и о закамуфлированном пиратстве. Не удивительно, что боспорским правителям
в союзе с римской эскадрой приходилось не раз устраивать рейды и настоящие
военные кампании, чтобы навести порядок на Чёрном море.
Но успехи таких предприятий были временными, тем более что к III веку
н.э. натиск варваров на морские и сухопутные границы Рима настолько уилился,
что римлянам пришлось отозвать свой флот из Понта, возложив на Боспор
обязанности охраны торговли. Вышедшая из Херсонеса , этого города славы
римских моряков, Равеннская эскадра больше в него не возвращалась.
В образовавшуюся брешь в обороне хлынули варвары, вышедшие на берега Понта
в начале эпохи Великого переселения народов. Византийский историк Засима
сообщает, что варвары появились на Боспоре, предъявив его правителям ультиматум
с требованием выдать весь военный и торговый флот для пиратских действий
на море. Те согласились, скорее из страха, чем из корысти. Армада кораблей
двинулась на юг Понта к Амастрии и Трапезунду. Здесь варвары отпустили
корабли, но осада сорвалась, и лишь немноги смогли спастись от полного
истребления. Второй поход был ьолее успешным, и, нагруженные богатой добычей,
варвары вернулись на Боспор, потеряв, однако, часть судов в сиьной буре.
В течении последующих десятилетий варвары совершали грабительские походы
во всевозрасающих масштабах, опустошив всю Малую Азию и дойдя даже до
Пелопоннеса. Этими событиями заканчивается эра античного пиратства на
Понте, но впереди ещё были походы русских князей на Константинополь, ожесточённая
борьба итальянских республики Венеции и Генуи за господство в Восточном
Средиземноморье и на Понте, рейды турецких эскадр и летучие набеги запорожских
казаков, времена покороения Крыма, эпоха процветания черноморских контрабандистов
от Одессы до Тамани…
В наши времена пиратство исполняет победную пляску на обломках некогда
великой державы, отбивая такт деревянной ногой в старом стоптанном башмаке,
сшитой ещё по своей мерке далёкими предками. Дух понтийского пиратства
ещё не угас - трепещите, богатые страны тёплых морей!
Июль 1994
|