Мадагаскар в русской культуре
ИЗ МАДАГАСКАРСКИХ ТЕКСТОВ
В АЛЬМАНАХЕ МОЛОДОЙ
ЛИТЕРАТУРЫ
"ВАВИЛОН" №6 (М., АРГО-РИСК, 1999)
Данила ДАВЫДОВ
ПОДЗЕМНЫЕ ЖИТЕЛИ
Никакого
эффекта. Они не утихомирились, напротив,
продолжали шуметь, не обращая внимания на окрик
Зубова. Полковник стоял чуть в стороне и
усмехался; он широко расставил ноги и, опираясь
на трость перед собой, образовывал, таким
образом, живой треножник. Зубов, подойдя к
полковнику, долго что-то говорил, наклонившись к
самому его уху. Полковник ничего не отвечал и
продолжал усмехаться.
Перемещённые лица,
окружавшие костры, сидели на земле и шумели. Они
мешали спать другим перемещённым лицам. Бараки
ещё не были сколочены, и всем приходилось спать
под открытым небом, даже охранникам. Только для
офицеров поставили палатку. Полковник спал в
танке. Собственно, в танке официально
располагалась и комендатура. Я там не был ни разу,
потому что до сих пор все формальности решались
на открытом воздухе. Если вдруг начнутся
сезонные ливни, придётся побывать в танке.
Полковник усмехался. Зубов бегал по
лагерю, крича на людей, спящих вокруг костров и
шумящих слишком громко. Я подошёл к полковнику и
спросил, не кажется ли ему, что их следует
оставить в покое, что они и так натерпелись, и
натерпятся ещё, и вообще, не меньше трети из них
умрёт, так и не пройдя процедуру проверки, и
вообще, поручик Зубов создаёт не меньше шума, чем
они, и не замолчать ли ему самому. Полковник
усмехался. Он давно уже не удостаивал никого
ответом, не только подчинённых, но и
представителей независимых инстанций.
Зубов подбежал ко мне, крикнул, что ж вы,
инспектор, не наблюдаете за порядком, и побежал
куда-то, я не успел послать ему вдогонку
несколько слов, достойных его упрёка, вполне
риторического, надо понимать. В самом деле, для
половины первого шум был слишком громким. Я
оглядел лагерь, попробовал подсчитать, сколько
костров горит передо мной, безуспешно. Зубов
подозвал к себе низенького ефрейтора, видимо,
решил поднимать взвод. Поручик, крикнул я.
Никакого эффекта. Поручик! Зубов повернулся,
невидяще посмотрел на меня, вновь отвернулся,
продолжая что-то втолковывать ефрейтору. Я
быстрым шагом пошёл в сторону Зубова.
Перемещённые лица, мимо которых я проходил,
рассматривали меня в инспекторском мундире как
невиданного иноземного зверя. Приблизившись к
Зубову вплотную, я тронул его за плечо. Что вам
угодно, милостивый государь, нервно огрызнулся
он. Поручик, мой голос был уверен и взгляд жёсток,
вы ведёте себя, как мудак, вы не умеете обращаться
с подчинёнными; вы слишком много суетитесь и вас
не боятся и не уважают; берите пример с
полковника, он неподвижен, как усмехающаяся
скала, он подобен олимпийскому богу и непостижим
в этом подобии, ему нельзя прекословить, ибо он не
станет и слушать ваши ничтожные возражения; вы же
не можете совладать даже с охраной, которая спит,
не то что с перемещёнными лицами, хотя и
являетесь заместителем коменданта лагеря. И я
дёрнул Зубова за свисток, висящий на его шее как
символ должности, сорвал его, громко свистнул.
Шум по всему лагерю умолк. Я прокричал: спать,
пидоры! Люди, сидящие на земле близ меня, пригнули
головы и уставились на огонь. В лагере стало
заметно тише. Побелевший от гнева Зубов снял
перчатку и бросил в меня, завтра утром, прошипел,
в бамбуковом лесу. О секундантах ни слова, и
впрямь, какие нынче секунданты.
Полковник стоял, опершись на трость,
усмехаясь. К нему подошёл адъютант, отдал честь,
сказал несколько слов. Продолжая усмехаться,
полковник побрёл в строну танка.
Я не хотел возвращаться в палатку,
потому что спать в эту ночь не имело смысла.
Расхаживая между костров, я рассматривал фигуры,
бывшие когда-то в полной мере людьми, но ещё не
доказавшие права быть ими и далее; наконец,
свалился, уставший, близ одного из костров.
Вокруг него сидело человек двенадцать.
Большинство из них было одето в изорванную
солдатскую форму. Одни были босы, другие - обуты в
рваные сандалии. Лишь один из сидящих у костра
носил ботинки, судя по всему, офицерские, но
грязные и дырявые. Его голова по-туземному была
повязана платком.
Человек в офицерских ботинках что-то
рассказывал, словно ни к кому не обращаясь. Он
заикался. Остальные молча и незаинтересованно
внимали ему. Минут десять я разглядывал звёзды. В
тропиках небо совсем не похоже на небо северных
широт; я ещё не успел привыкнуть к этому.
Постепенно я, помимо желания, начал понимать
отдельные слова, произносимые заикой, благо,
говорил он по-русски, потом слова начали
складываться во фразы, фразы в единое целое.
К-когда П-перовский попал в п-плен, его
п-поместили, говорил заика, в б-барак номер
ч-четыре. Т-там были оф-фицеры. Т-туземцы б-берегли
е-его, над-деялись, ч-что он зна-ает к-какие-то
в-военные т-тайны. А-а он б-был пр-ростой
лейт-тенант, н-ничего н-не знал. Н-но его б-берегли.
Р-рядом с б-бараком б-был скот-тный д-двор. Т-там
р-разводили с-скот. Св-виней, к-коз, к-кур.
Оф-фицеров з-заставлял-ли р-работать н-на
ск-котном дворе. Т-там б-было тр-рое ф-французов,
ам-мерик-канец, д-два анг-гличанина, л-литовец, поляк, д-двое
р-руских. П-перовский и К-кабышев т-такой. Он
с-скоро умер. А-а П-перовский ух-хаживал з-за
курами. Т-там б-были б-белые куры, ч-чёрные к-куры.
А-а П-перовский п-привязался к-к ним. К-когда
туз-земцы на д-день с-своей с-сраной
н-независ-симости р-решили п-пленных н-накормить
п-по-ч-человечески, он в-велел П-перовскому п-пару
к-кур з-зарезать, б-белую и-и ч-чёрную. А-а
П-перовский белую з-зарезал, а-а ч-чёрную е-ему
ж-жалко ст-тало. Е-его з-за это п-потом ф-французы и
л-литовец отпизд-дили. А-а к-курица, ч-чёрная
п-пропала. И в-вот сп-пит к-как-то П-перовский,
отпизж-женный. С-снится е-ему с-сначала Ук-краина,
п-потом к-какое-т-то место н-на Ук-краине. П-потом
е-ещё ч-что-то. Т-туземцы, возд-душные з-змеи,
с-собаки. П-потом т-темно. А-а в т-темноте г-голос,
сп-пасибо, г-говорит, л-лейт-тенант. К-кто ты,
с-спрашивает П-перовский и видит, к-как
выст-тупает из т-темноты ч-чёрная к-курица,
к-которую он уб-берёг.
Голос заики начал дрожать. Мои ноги
затекли. Я поднялся и стал прохаживаться
туда-сюда, то удаляясь от костра, то приближаясь.
Слова заики доносились до меня, но не доходили до
сознания. Я слышал что-то о королевстве маленьких
подземных человечков, живущих в ничтожестве и
постоянном страхе, об их султане, больном и
слабосильном, об их визире, вынужденном из-за неясно кем
наложенного заклятия казаться людям курицей
чёрного цвета, символизирующего, но заика не
сказал "символизирующего", он сказал
"з-значащего", неизмеримую скорбь, но заика
не сказал "неизмеримую", он сказал
"вечную", да, вечную скорбь. И будто бы
спасённая Перовским курица и есть визирь
подземных жителей. Курица взяла пленного
лейтенанта за руку, но как это у неё вышло,
впрочем, это был лишь сон, и провела по каким-то
коридорам, стены которых были украшены
зооморфными орнаментами, но заика не сказал
"зооморфными", он сказал "из з-зверей,
п-птиц и рыб", он не сказал "орнаментами",
он сказал "уз-зорами". И будто бы там, за
этими коридорами, в ослепительных палатах
лейтенанта встретили султан и подданные его, и
наградили его бессмертием, ибо он просил
бессмертия, и дали золотое семечко в знак
бессмертия, только велели молчать о них и никогда
никому не рассказывать, не то подземный народ
истребится на земле, но заика не сказал так, он
сказал "п-подземный н-народ п-погибнет".
Я смутно припоминал подобный рассказ,
читаный мне в детстве гувернёром. Стало холодно,
по крайней мере, для тропиков. Захотелось
накинуть шинель, но тут я вспомнил, что решил не
возвращаться в палатку этой ночью. Подсев почти к
самому костру, совсем рядом с перемещёнными
лицами, я согревал руки у огня. Перемещённые лица
недоверчиво смотрели на меня. Только заика никак
не отреагировал на инспекторский мундир.
Н-наутро, продолжал он рассказ, П-перовского
п-повели к т-туземному п-подполковнику, н-на
д-допрос. Т-тот п-потребовал, ч-чтоб П-перовский
рас-сказал е-ему, г-где б-базируются р-ракеты
р-русских. Н-не з-знаю, с-сказал П-перовский,
п-потому что и вп-правду н-не знал. Т-тогда
п-подполковник в-велел из-зрубить е-его саблями.
П-перовского с-стали р-рубить, он к-кровью
истекал, н-но не ум-мирал. А-а т-туземцы
р-решили, ч-то это к-какая-то т-тайна союз-зников,
к-как они воинов т-такими д-делают к-крепкими. И
п-подполковник ск-казал, ч-что, м-мол, не б-будем
т-тебя убивать, л-лейт-тенант, а-а б-будем
в-вытягивать из т-тебя ж-жилы п-по од-дной и к-кожу
сд-дирать п-по кусочку, ес-сли н-не ск-кажешь, к-как
они вас т-так ус-строили. И П-перовский
исп-пугался. Эт-то, г-говорит, не н-наши, эт-то
з-здесь в-вот т-такие п-подземные ч-человечки, а-а
од-дин из н-них обернулся к-курицей, н-но всё это
с-сон. Т-туземцы з-засмеялись, а-а п-подполковник
п-покраснел, отткуда, м-мол, з-знаешь, с-сука,
н-наши т-туземные л-легенды. Я, г-говорит, в
Ок-ксфорде уч-чился, н-не т-то ч-что ты, с-свинья
р-русская, м-миф от пр-равды от-тличу. И ст-тали
т-тогда из П-перовского ж-жилы т-тянуть. Вдр-руг
г-гром р-раздался, н-наши п-подошли, лагерь
вз-зяли. П-положили П-перовского в л-лазарет, а-а
ночью п-приснилась е-ему ч-чёрная к-курица,
г-говорит, п-предал, м-мол, т-ты, лейт-тенант, наш
н-народ, т-теперь м-мы все п-погибнем, н-но ч-что уж
т-тут п-поделать. А-а утром н-нашла сестр-ра у
д-дверей л-лазарета от-торванную к-куриную
голову, ч-чёрную, а-а д-доктор ск-казал, м-мол
т-туземцы, д-дикое племя, в ж-жертву ж-животных
приносят, а-а м-может и людей. А-а ост-талось
у П-перовского з-золотое семечко, я н-не зн-наю.
Заика умолк. Перемещённые лица вокруг
костра начали укладываться спать. Заика снял с
головы платок, и я увидел, что он скальпирован.
Было бы глупо здесь оставаться. Я встал и пошёл не
глядя куда. Ноги несли меня к воротам лагеря.
Полуспящий охранник недовольно оглядел мою
приближающуюся фигуру, но, различив в свете
прожектора мундир, лениво отдал честь и открыл
ворота, сказав, проходите, господин инспектор. Я
шёл в бамбуковый лес. Лучше заранее знать место
своей смерти, потому что я не буду стрелять, и
поручик Зубов убьёт меня.
См.
иллюстрацию
|