|
ПРОСПЕКТЫ ВЕЧЕРОВ
"Литературная жизнь Москвы",
октябрь 1999
24.09. Музей Цветаевой
Вечер журнала поэзии "Арион"
Многое говорит за то, что поэзия наша уже обрела
тот облик, с которым она войдет в ХХI век, - если
только этот поэтический век уже не начался.
Поток, хлынувший в конце 80-х, когда отверзлись все
шлюзы, в общем, вошел в берега. Пену снесло ветром,
балласт осел на дно, существенное частью
сплелось в фарватер, частью определило боковые
русла, которые со временем сами могут стать
фарватером, - ну а нынешний достаточно очевиден, и
пролегает (что существенно!) не там же, где лет 10 и
тем более 30 назад.
Пожалуй, мы можем теперь утверждать, что
современная русская поэзия сформировала свой
"большой стиль" - понимая под ним не школу, не
течение, не отдельное творческое направление, но
именно то общее, что роднит сегодня многих (хотя и
не всех) представителей действующих поэтических
"школ", направлений и творческих генераций.
Генезис же этого "большого стиля" видится
прежде всего в развитии идей постакмеизма -
обогащенных поисками и обериутов, и
сюрреалистов, и даже отчасти футуристов:
собственно, к такому итогу и вел поэтический век.
О том, что конкретно представляет из себя этот
"большой" стиль, каков его диапазон и что он
оставляет за своими пределами, можно и, видимо,
еще придется в будущем порассуждать, но лучше -
один раз продемонстрировать. По этому принципу и
составлена программа фестивального вечера
авторов "Ариона", включающая поэтов всех
(кроме самого юного) поколений - от Е.Рейна,
А.Кушнера и О.Чухонцева до А.Шаталова и
В.Павловой, работающих в самых разных
поэтических техниках - от классического стиха,
через акцентный, до верлибра.
Алексей Алехин
24.09. Премьера
Вечер "Счастье и радость в современной
лирике"
Мажорное звучание стиха уже давно и прочно
дискредитировано в нашем эстетическом сознании.
Эта дискредитация производилась по разным
направлениям: начиная с Козьмы Пруткова (в
котором некоторые видят предшественника
обериутов) и кончая официальной поэзией
советского периода, дискредитировавшей саму
себя во-первых, а во-вторых и затем -
перелицованной в сатиру и юмор нашим
политизированным концептуализмом.
Нынешние поэты все как один становятся в тупик
перед вопросом: каким образом радость и счастье
отражены в их поэзии? Им кажется, что этих чувств
они вообще не испытывают и не излагают. Однако
этого не может быть - просто по человеческой
природе. Для нас несомненно, что поэтика радости
и счастья существует, но в виде не только никак не
описанном, но даже и не осознанном.
Задача нашего вечера - попытаться услышать и
понять, как - на каких правах и с помощью каких
средств - эти фундаментальные человеческие
состояния входят в современное лирическое
высказывание.
Николай Байтов
25.09. Клуб "На Ермолова"
Вечер "Поэтический фарватер"
Один из девизов вечера - "Русская поэзия в
конце XX века" - звучит уклончиво и поэтому
устно уточняется: это, мол, вечер
традиционалистов. Давайте задумаемся: почему эта
вроде бы внятная формулировка оказалась сегодня
практически непечатной?
Слово "традиция" удивительным образом
изменяет свое значение в производных формах.
Традиция - это классика, то есть избранный
временем сильный ряд. Традиционный же - скорее
звучит как "эпигонский", "вторичный".
Возникает нелепая фигура простака, желающего
дешево попасть в вечность, старательно следуя
уже сложившемуся канону. Как же быть? Сказать:
"вечер классической поэзии"? Было бы
нескромно и глупо. "Вечер вторичной лирики"?
Забавно, но прямо неверно. Лучше всмотримся в
первоначальный подзаголовок: Русская поэзия в
конце века, а не конца века, - и поймем, что речь
идет о едином длящемся явлении. Раз от разу
возобновляются глубинная мотивация творчества и
требования органики речи. Так мы подходим к
пониманию внутренней традиционности поэзии, как,
впрочем, и жизни в целом. Далее - ясно.
Леонид Костюков
25.09. Авторник
Вечер "Новые языки в современной
поэзии"
Слово "новый" в применении к искусству
всегда вызывает неоднозначную реакцию. Особенно
в ситуации постмодерна, добавившей к претензиям
"справа" (поиски нового как
бессодержательный выпендреж) сомнения
"слева" (все уже придумано, нового ничего не
будет). То и другое - от узости мышления: новизна
никогда не бывает чисто формальной (как вообще не
бывает формы отдельно от содержания: форма и
есть, по Гегелю, "переход содержания в
форму"), и в меняющемся (да еще так
стремительно) мире непрерывно появляется новый,
небывалый прежде материал для искусства, новые
способы видения (поскольку меняется и человек)...
Сент-Экзюпери уподобил развитие человеческой
культуры возведению Собора. Это точный образ.
Каждый из нас, приходя на стройплощадку, застает
здание отчасти уже возведенным. И нужна строго
пропорциональная смесь дерзания и смирения,
чтобы, осмотревшись и освоившись, присоединиться
к работе, кипящей на одном из этажей, или,
напротив, заложить первый камень нового этажа, -
но не городить собачью будку у величественного
портала и не вваливаться с тачкой кирпичей на
сверкающий паркет Пушкинского зала или под
гулкие своды придела Ахматовой. В этом смысле
новизна - едва ли не синоним культурной
вменяемости.
Авторы, которые выступят в "Авторнике",
ведут свой поиск в разных направлениях.
Герметичная образность лирики Николая
Звягинцева, повествующей о всеобщей связности
ткани мироздания, имеет мало общего с
экзальтированным внутренним монологом
Станислава Львовского, отражающим
психологическую разорванность молодого
интеллектуала в эпоху mass media, fast food'a и World Wide Web'a, а
работа Михаила Еремина по втягиванию в орбиту
поэзии, обживанию и одухотворению научной и иной
экзотической лексики - с экспериментами Дмитрия
Авалиани по наполнению полноценным содержанием
такого уровня текста, как буквенная графика, и
трансгрессии палиндромического принципа в
визуальную сферу. Но все, кто предстанет в этот
вечер перед публикой, едины в одном: их усилиями
здание русской поэзии становится выше и
совершеннее.
Дмитрий Кузьмин
25.09. Литературный музей на Петровке
Вечер Клуба ПОЭЗИЯ
Клуб ПОЭЗИЯ пережил два этапа своего
существования. Первый - когда в самом начале
перестройки некто Леня Жуков предложил
организовать альтернативное Союзу Писателей
сборище молодых литераторов, что вызвало сначала
вялую реакцию со стороны тех, к кому он с этим
предложением обращался. Но как оказалось
впоследствии, вялость реакции была отчасти
притворной, отчасти вызванной бытовым
российским пессимизмом. Как только Жуков со
свойственным ему упорством преодолел все
бюрократические препоны и получил разрешение
собрать всех желающих вступить в члены Клуба в
помещении на окраине Москвы (кажется, на
Енисейской улице), народу собралось
видимо-невидимо. Там можно было встретить всех,
начиная с Дмитрия Александровича Пригова и
кончая Юлием Гуголевым - тогда, должно быть,
представителем самой молодой генерации поэтов.
Кроме них, здесь были: Еременко, Жданов,
Парщиков, Гандлевский, Сопровский, Бунимович,
Искренко, Арабов, Шатуновский, Иртеньев, Друк,
Рубинштейн - да вообще редкая птица не залетала
на середину этого клуба в то время. Уже на втором
заседании Жуков был смещен с должности
председателя Клуба, а вместо него назначен
гораздо более известный и состоятельный как поэт
Игорь Иртеньев.
Первые организационные заседания проходили
бурно и с большим числом участников, но по своей
амбициозности и бессмысленности ни в чем не
уступали отечественному парламенту. Несколько
акций клуба имели особенно сильный резонанс. Так,
например, выступление уже упоминавшегося
Гуголева с сеансом полного раздевания вынудило
куратора Клуба от Союза Писателей Кирилла
Владимировича Ковальджи писать объяснительные
записки административным органам надзора.
Другой шумной и многолюдной акцией было
выступление членов Клуба в помещении ДК табачной
фабрики "Дукат". Аншлаг превосходил все
мыслимые границы и закончился взрывами
осветительных приборов рампы, а также появлением
в зале милицейского наряда.
Почти сразу же вслед за этим наступил второй
этап. Литература, в частности поэзия, перестали
кого-либо интересовать. А смысл в альтернативной
Союзу Писателей организации отпал в связи с
распадом самого Союза на ряд альтернативных
Союзов. И ряды членов Клуба ПОЭЗИЯ резко
поредели. Впрочем, и Дмитрий Александрович
Пригов, и отчасти Юлий Гуголев сохранили в нем
свое членство.
Клуб перешел в иную фазу: он стал существовать в
режиме "Бродячей собаки". Мотором Клуба
стала ныне покойная Нина Искренко. Она
придумывала тематические поводы для проведения
заседаний, назначала даты и инициировала участие
всех остальных. Наиболее запомнившимися акциями
на этом этапе были поэтические выступления в
очереди в "МакДоналдс", на станциях метро и в
Палеонтологическом музее. Клуб даже выпустил два
номера своей газеты "Благонамеренный
кентавр".
Со смертью Нины Искренко Клуб перешел в третью
свою стадию. Он уже существует как Дух Святой, т.е.
практически бестелесно, но с некоторым так до
конца и не испарившимся амбьянсом. Скорее всего,
третья стадия и будет заключительной, что вполне
вписывается в имеющиеся каноны: первая -
ветхозаветная, вторая - новозаветная, а третья,
стало быть, духосвятская. Издание книг членов
Клуба и было бы правильным завершением его
существования.
Марк Шатуновский |
